Живет в поселке Шумячи женщина, которую хорошо знают шумячцы, а многие общаются и дружат с нею уже десятки лет. Но мало кто догадывается о том, что ей довелось пережить в годы оккупации. Она принадлежит как раз к тому самому многострадальному поколению детей войны.
В преддверии 75-летия Великой Победы я встретилась с Маиной Николаевной Васильковой и то, что она мне рассказала и то, какой я увидела войну глазами этой пожилой женщины, легло в основу моего повествования. Она видела такое, что нам и не снилось.
Девятилетней девочкой встретила Маина начало войны на станции Коробец Ельнинского района. В первые же дни войны призвали на фронт отца. Мать ушла добровольцем в партизанский отряд под командованием В.В.Казубского. С мамой Маина так и не повидалась, не простилась. Помнит, что был звонок по телефону. Мама сообщила бабушке с дедушкой, что уходит в партизаны и просила беречь дочку. Помнит, как убежала за сараи и долго плакала от непонимания всего, что происходит, от страха за маму, от непреодолимого желания именно сейчас обнять ее и никуда не отпускать…. С отцом удалось попрощаться. Его эшелон проходил как раз через Коробец, у него было немного времени во время стоянки, и он поспешил повидаться с дочкой. Маина запомнила папу нарочито веселым, он без конца обнимал, целовал ее в макушку… Вместе пошли в магазин, купили Мае ботиночки, еще немного погуляли. А потом папа уехал… Это была их последняя встреча. Отец Маины погиб на фронте в самом начале войны.
…Когда началась массовая эвакуация жителей станции Коробец в тыл, дедушка Маины Степан Дмитриевич отказался выезжать вместе со всеми. Он запряг лошадь, погрузил в телегу нехитрый скарб, провиант на первое время, к телеге привязал корову и приказал своим младшим сыновьям, бабушке и внучке собираться в дорогу. Дедушка решил ехать в сторону Москвы.
– До Москвы немец не дойдет. Кишка тонка. Там будет нам безопаснее, туда и поедем, – сказал как отрезал.
Бабушка всегда слушалась своего хозяина, вот и в этот раз перечить не стала, хотя и сомневалась в правильности такого решения…Путь на телеге Маина помнит плохо. Дорога была длинной, нудной. На пути встречались бортовые машины с нашими военными. Одна машина остановилась. Там были раненые солдаты, они попросили попить молока. Бабушка как раз только подоила корову и отдала все молоко им. Маина во все глаза смотрела на солдат.. У кого рука, у кого голова перебинтованы, у некоторых как красные гвоздики расплылись по бинтам кровавые пятна…Стало страшно. А вдруг и отец где-то вот так же, с бинтами, или мама….Снова навернулись слезы…
…Но самое страшное ждало путешественников впереди. Где-то под Вязьмой их обоз остановили немцы. Это была первая встреча с захватчиками. Маина помнит их злые лица, они что-то громко кричали на чужом языке, направляли на дедушку с бабушкой дула автоматов, отобрали корову, обоз развернули и погнали в какую-то деревню. Маина слышала, как дедушка тихо чертыхался, а бабушка читала молитву…
Немцы затолкали бабушку, дедушку и детей в деревенскую церквушку, дверь захлопнули и закрыли на засов. В церкви уже было полно народу: старики, женщины, дети. Деревенцы сидели здесь уже не первые сутки. Голодные, холодные, без воды. Дети периодически принимались плакать и просить кушать. Когда глаза привыкли к темноте, Маина смогла рассмотреть лица людей, которые оказались с ней в заточении. Изможденные, болезненные, с глазами полными отчаяния… В кармане Маина нащупала кусочек засохшей лепешки, оставшейся еще из дома. Рядом плакала девочка, совсем маленькая: «Мама, я хочу кушать!». «Терпи, детка, не плачь, скоро, уже скоро», – как заведенная повторяла мама девочки. Маина еще раз пощупала лепешку, отломала малюсенький кусочек, положила себе в рот…Остальное сунула в руку девочки, которая так жалобно плакала и просила у мамы кушать. Девочка стихла, посмотрела на Маину удивленными заплаканными глазами, посмотрела на лепешку и тут же стала ее грызть. «Спасибо тебе, какая ты добрая», – мама девочки погладила Маину по голове….
Было очень страшно сидеть в душной церкви. Люди готовились к самому худшему… В соседнем селе в церкви фашисты сожгли все население… Ночью из взрослых никто не спал. Прислушивались к каждому шороху… С рассветом двери открыли, немец приказал «русским свиньям» убираться вон и побыстрее. Все бросились к выходу, создали давку, немцы хлестали людей плетками, пинали, вслед спешащим покинуть место своего заточения со смехом выпускали пулеметные очереди, кого-то эти пули настигали… Маина видела, как упала мама той девочки, которую она угостила лепешкой. Девочка стала трясти бездыханное тело матери, истошно кричала. Немец отпихнул ее ногой. Кто-то из бегущих людей подхватил малышку на руки…
– Маиночка, быстрее, быстрее, – бабушка с силой тащила Маину за руку. Они бежали к ближайшей рощице. А Маина все оглядывалась назад. В глазах стояла страшная картина гибели женщины. Как же теперь малышка будет без мамы?…
С передышками к вечеру добрались до окраины рощи. Здесь и остановились. Дедушка вместе с другими мужчинами сразу начали рыть землянку. В землянке несколько семей прожили достаточно долго. Днем мужчины делали вылазки, ходили в ближайшие поселения. Разведывали обстановку, искали провиант. Спустя время дедушка узнал, что в деревне Потякино на мельницу требуется мельник, и семья отправилась туда…
…Для мельника нашелся небольшой домик. Началась новая жизнь, если можно, конечно, назвать жизнью те условия, которые создавали оккупанты. Днем дедушка уходил на мельницу, а Маина вместе с другим детьми, женщинами отправлялась на расчистку дорог. Гоняли за несколько километров. Ноги сбивались в кровь. Работали до темна. После трудового дня немцы всех строили по стойке смирно, проверяли, не сбежал ли кто. Маина так уставала, что буквально валилась с ног. Не устояв по стойке смирно, чуть отставила ногу, привалилась на нее и тут же получила удар плетью… Было нестерпимо больно, но она сдержалась, не заплакала. Лишь дома дала волю слезам. Она рыдала от боли, а еще больше от обиды и унижения. Этот удар плетью помнит до сих пор.
В тех местах действовали партизаны. Узнав, что в деревне появился мельник, партизаны ночью приходили к дедушке в дом. Он под страхом смерти приносил тайком домой лишнюю пайку муки, и бабушка пекла хлеб специально для ночных гостей. Дом был на контроле у немцем. Они также были частым гостями там,
поэтому старики рисковали, но, слава Богу, все обходилось. Иногда провиант для партизан приходилось относить самой Маине. Узелок, собранный бабушкой, она относила в лес в условленное место и оставляла там. И снова, и снова она думала о маме, может быть где-то кто-то и ей так же помогает…
Вскорости дедушка принес домой нерадостную весть. Кто-то сообщил, что ночью деревня будет подожжена, надо уходить. Наскоро собравшись, предупредив всех соседей, семья вновь двинулась в путь. Спрятались с пожитками во рве. Оттуда и наблюдали, как ночью заполыхали их дома…
Радостная весть об освобождении Смоленщины не принесла особого облегчения. Семья жила в деревне Булгаково Темкинского района. Дети работали вместе со взрослыми, восстанавливали все, что было разрушено войной. Люди, пережившие оккупацию, работали, творили в пределах возможного, а порой и сверхвозможного. Вероятно, это вызывалось сознанием скорой, полной победы над врагом, надеждой на лучшие счастливые дни. Колхоз восстановили практически на пустом месте. Собрали сельхозинвентарь, бесхозных лошадей, восстановили животноводческие постройки для поступающего из тыла колхозного скота. Работа кипела… жизнь налаживалась. Вернулась мама. Это был самый счастливый день в жизни Маины… А вот папу так и не дождались…получили похоронку…
Готовя материал к публикации, я вновь и вновь вспоминала рассказ Маины Николаевны, эпизод за эпизодом представали передо мной, как кадры из кинохроники, ужасные картины оккупации: слезы детей, голод и холод, смерть близких людей, унижение и беспомощность перед злобной силой завоевателей, тревога за судьбу родных, непосильный труд под присмотром фашистских нелюдей и удар плетью за неповиновение.
Война – это страшное, порой невыносимое бремя. Сегодня, спустя десятилетия, Маина Николаевна другими глазами взглянула на свое детство, опаленное войной. А было ли оно это детство? «Как я выжила, как не сломалась, как не закричала от боли и унижений, от страха за себя и своих близких», – задает себе эти вопросы женщина. И тут же отвечает: «Наверное, был во мне этот стержень стойкости и несгибаемости, который достался мне от родителей по наследству».
И это пригодилось Маине Николаевне в ее дальнейшей жизни, в которой были и радости, и горести, и трудные ситуации, когда приходилось принимать единственно правильное решение.
Долгие годы М.Н.Василькова проработала бухгалтером в почтовом узле связи, в других организациях – уже будучи на пенсии. Она пользовалась авторитетом и уважением у руководства, у своих сослуживцев. Ее труд отмечен Почетными грамотами и Благодарностями. Она – мать двоих удочеренных девочек. Свою жизнь посвятила им, теперь помогает внуку.
Несмотря на возраст, она такая же неуемная, заботливая, не утратила интерес к жизни, ко всему, что ее окружает. Хорошая хозяйка, верная и добрая подруга. Недавно Маине Николаевне, как труженице тыла, вручили памятную медаль к юбилею Победы.
Уважаемая Маина Николаевна, День Великой Победы – это Ваш праздник и Ваша Победа, которую Вы наравне со взрослыми своим детским трудом, своей недетской стойкостью и мужеством приближали как могли. Мирного неба Вам, здоровья, оптимизма. Многая Вам лета!
Ольга Дёмичева.
Фото из семейного архива М.Н.Васильковой.
