«Ах, война, что ты подлая сделала…». Эти слова Булата Окуджавы могут повторить в каждой семье. Могу повторить их и я, когда смотрю на фото, сделанное за 15 лет до начала войны. На фото мои бабушка, дедушка и мама с младшей сестренкой. В двадцатом году прошлого века дед с бабушкой уехали из Хиславич на Донбасс, на шахты, как тогда говорили, и уже там родились моя мама и ее сестра Аня.
Мой дед Петр не воевал, он еще в тридцатом году совсем молодой умер от чахотки, работа на шахте в те годы была невыносимой, больше десяти лет мало кто выдерживал. И осталась бабушка одна с маленькими дочками, бралась за любую работу, чтобы их прокормить, а наступивший 1933-й год принес новое горе – страшный голод на Украине и в Поволжье. Мама с тетей уже ходили в школу и хорошо помнили, как они ели соленую кильку без хлеба, а потом целый день пили воду и падали в голодные обмороки. Однажды бабушка принесла красные бураки, их варили, резали тонкими пластинками и ели как мармелад. Вот так и выживали.
Когда началась война, тете Ане было уже 16 лет, и тогда случилась история, о которой я узнала, когда подросла, а маленькая я не могла понять, почему у моей молодой тети волосы седые, как у старушки.
Всех ровесников Ани угоняли в Германию, на Украине говорили в Неметчину. Пришла и ей повестка с приказом явиться с вещами на сборный пункт, но бабушка с мамой решили ее спрятать. Я хорошо помню маленький коридорчик возле нашей комнаты, там в кирпичной стене была ниша метра полтора в высоту, очень узкая и неглубокая. Были приготовлены две толстые доски, большие гвозди и топор, а через несколько дней прибежала соседка с известием, что на соседней улице немцы забирают всех, кто не явился на сборный пункт. Вскоре пришли к нам два немца с автоматами и полицай. Бабушка сказала, что дочка ушла в деревню за хлебом, когда придет, не знают, а может и вообще не придет. Немцы вошли в комнату, а там две железные кровати и самодельный круглый стол посередине, спрятаться негде. Они вышли в коридор, и вдруг один немец начал прикладом отбивать доски со стены, доски не поддавались, да и он, видимо, решил, что никто там не может поместиться. Немцы ушли…
Когда бабушка с мамой оторвали доски, Аня была без сознания, и у нее были седые волосы. В одной балладе есть строчки: «Стали волосы смертельной белизны, видно много белой краски у войны».
После войны Аня вышла замуж, родила и вырастила троих детей, но эта история не прошла для нее бесследно, она прожила всего 52 года.
Бабушка умерла через тридцать лет после войны, успела понянчить внуков, но не успела пожить для себя, ей было 58 лет. Как сейчас вижу ее натруженные руки со вздувшимися венами, доброе лицо с глубокими морщинами и скорбные глаза, которые теплели, когда она смотрела на внуков.
Светлая память всем ушедшим, они с нами, пока мы их помним.
Елена Кравцова.
На снимке бабушка, дедушка и две их дочери.
