Маленькая трагедия большой войны

Прапрабабушка Марья (справа), её сын Николай с семьей.

Немцы вошли в дом моих прадедов в деревне Кирякинка как хозяева, едва ли не вышибив дверь ногой. Так же они входили в нашу страну – неожиданно, по-хамски, по хозяйски. Сами хозяева – мой прадед Петрачков Матвей Петрович и прабабушка Марья Семёновна с двумя дочерьми трех и двенадцати лет Ниной и Лидой, шестилетним сыном Колей были «милоственно» переселены в холодную каморку в сенцах. Но первое, что сделали немцы – это допросили прадеда «почему он не на войне?» Вопросы отпали, когда они увидели беспалую правую кисть Матвея и хромоту на правую ногу (травмы, полученные во время косьбы на совхозном поле). Тогда Матвею приказано было колоть дрова (пусть даже и одной рукой) и топить печи, а Марье убираться в хате. И «Чтоб ваши маленький дети не пищал и не бегаль!». Шло время, шла война. Из дома в сенцы тянуло то дымом от сигарет, то спиртным, но самое мучительное было учуять, как пахло вкусной едой. Не было у Матвея и Марьи вдоволь продуктов, иногда их просто не было. Все то и питание, что остатки от муки с шелухой, да кое-какие овощи, щавель. А весной «тошнотики» – мерзлая подобранная с усадьбы картошка. А дети хотели есть. Но им строго было запрещено входить в помещение, где жили немцы и не дай бог что-то у них просить. Но… не углядели младшенькую Нину. Однажды, когда прабабушка с дедом были на улице, Нина, учуяв запах чего-то жареного из комнаты немцев (а их в это время не было), вошла в комнату и полезла к горячей плите. На сковороде нарезанными большими кусками лежало в жиру сало и картошка. Девочка потянулась за кусочком и вдруг… То, что услышали, а потом увидели Матвей и Марья было похоже на страшный сон: около плиты, корчась от боли и дико крича, качалась по полу их малышка. Часть тела, прикрытая рубашонкой, покрылась волдырями от ожога жиром с обернутой сковороды. Бедная мать схватила на руки ребенка. Тут же в комнату вбежали немцы. Они стали что-то кричать, толкнули Матвея, вышвырнули за дверь вбежавших Лиду и Колю. Один из немцев вырвал из рук голосящей матери дочку, обернул её в какую-то тряпку и …унёс, сказав при этом «Фсё!». Трое суток тихо выла в каморке Марья, молчал Матвей, и даже шустрая Лида и тихий Коля сидели в углу, почти не

шевелясь. «Нет Нины. Убили Нину», – так думали они. На третьи сутки, убитые горем родители, спросили у немцев: «Скажите, где ребенка закопали?». Немцы молчали. К вечеру порог дома перешагнул немецкий военный врач, на его руках лежала Нина. Живая. В каких-то бинтах, пахнущая мазью, но ЖИВАЯ. «Матка, на.» – немец протянул девочку Марье и ушел. Больше никогда дети не заходили в комнату немцев. И еще долго после войны Нина с опаской погладывала на плиту, которая, как ей казалось, была виновата в ее маленьком горе, а не огромная ВОЙНА.

Прадед Матвей умер после войны, сказались травмы от побоев немцев, когда не отдавал им колхозных коров, спрятанных в местечке Чистяк. Прабабушка Марья дожила почти до ста лет. Все их дети: Лида, Нина, Николай остались живы. Я являюсь одной из многочисленных правнучек Петрачковых Матвея и Марьи.

Тамара Бештэйнова

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *