Мой дедушка по материнской линии 1886 года рождения, Савелий Павлович Филимонов, ушел на фронт добровольцем. По возрасту он не подлежал призыву, да к тому же в семье было пятеро детей, один из которых грудничок.
«Куда ты, Савка, идешь, на кого меня бросаешь с такой оравой», – причитала моя бабушка Прасковья Аксеновна. «Молчи, Проскута, наш сын Иван воюет, а я что сидеть буду возле твоей юбки, иду воевать с супостатами», – сказал, как отрезал, дедушка Савелий.
Старший сын Филимоновых Иван ушел на фронт с первых дней войны. Родным так и не довелось с ним свидеться с тех пор, как он уехал на Украину в г.Краматорск на заработки. Там он устроился на металлургический завод, стал хорошо зарабатывать и однажды даже прислал посылку родным в деревню Котовка. Это было событием для деревенцев. В филимоновскую хату то и дело забегали соседи, за чем-то загадавшись, интересовались, что там в посылке. В письме Иван писал: «Высылаю вам материю на занавески на окна, маме на халат, а из беленького батиста пусть батя пошьет Раечке ночнушку (Раечка – это моя мама), она уже взрослая девушка, ей надо». Раечка была немного помладше Ивана, и в детстве они были очень дружны. Две другие сестренки Катя и Нина были совсем маленькие, брата Васю, который родился в 1941 году, Иван так и не увидел, сестренка Дуняша умерла во время войны, простудилась в лесу на болоте, когда прятались от немцев.
От Савелия Павловича домой пришло всего одно письмо, где он скупо писал, что воюет, жив, здоров. От Ивана писем не было. В 1943 году пришла похоронка: погиб геройски, похоронен в Херсонской области. С приходом в деревню немцев, потянулись мрачные дни оккупации. Немцы не стояли в д.Котовка, как в других деревнях Шумячского района, но частенько совершали наезды. Ходили по дворам, ловили кур, гусей и другую живность, забирали у людей последнее, не гнушались ничем.
Семья Филимоновых жила в страхе, потому что у них, за хатой, в огороде, в небольшом окопчике укрывались двое красноармейцев, один из них был ранен. Каким-то чудом им удалось вырваться из немецкого плена. Ночью они постучали в дом Филимоновых и попросили спрятать их, пообещав, что при первой возможности уйдут. Бабушка спрятала их в огороде и тайком носила им еду. Малые дети ни о чем не догадывались, 15-летняя Рая знала и как могла помогала маме выхаживать раненого красноармейца.
Однажды вечером к Филимоновым заглянул староста, немецкий холуй Гришка и потребовал самогонки и сала. Бабушка сказала, что самогонки нет, а сало немцы конфисковали в последний приезд. Гришка не поверил и стал рыскать в избе и вдруг увидел узелок на лавке, где стояли ведра с водой. Развязал, а там – хлеб, яйца и кусочек сала. Как зарычал: «Это кому приготовили, уж не красненьким ли, которых немцы повсюду ищут». «Бог с тобой, Гришенька, запричитала насмерть перепуганная женщина, – Райке собрала на дальний покос, сено надо заготовить корове, сам знаешь, детей кормить надо, как без коровы». «Смотри у меня, если обманула, хорошего не жди. А Райку твою скоро в Германию отправят вместе с ее подружками Женькой Потаповой и Катькой Бурдаковой, списки уже подготовил».
На следующий день бабушка безжалостно ножом отрезала Раины косы, ее красу и гордость и зависть подруг, вымазала лицо сажей, заставила повязать платок до самых бровей и приказала сидеть в хате, никуда не высовываясь. На покос ушла сама с другими бабами.
На следующий день в деревню приехали немцы и стали по списку собирать молодежь для отправки в Германию. Зашли и к Филимоновым. Рая сидела на скамейке, опустив голову. «Собирайся, девка» – окликнул ее староста. Рая подняла голову и посмотрела на немцев. «Это есть чучело, нейн, нейн», – закричал немец. А бабушка, для пущей уверенности, покрутила пальцем у виска и сказала: «Пан, пан, она у меня дурка, дурка». Немец ударил старосту по лицу и, выкрикивая – Великой Германии нихт думкопф, выскочил на улицу. Староста выхватил пистолет и направил его на бабушку, а та схватила стоящий у печки ухват и замахнулась на Гришку. «Только посмей, Савка вернется, шкуру с тебя сдерет». Как ошпаренный, выскочил холуй за дверь.
С печки, как по команде, раздался дружный рев малолеток, а бабушка с Раей сидели в оцепенении, от пережитого не могли вымолвить ни слова. Раиных ровесников угнали в Германию.
Двоих красноармейцев расстреляли немцы за деревней, когда они решили бежать.
Савелий Павлович Филимонов вернулся домой в 1946 году. Оказалось, что он был тяжело ранен и долго лежал в госпиталях. В 1945 году его перевезли в Москву и долечивался он в столице. Об этом позаботился его старший брат Мартин Павлович, сотрудник комитета госбезопасности. После излечения дедушка какое-то время жил у брата. До конца Савелий Павлович так и не восстановился после ранения. Он заикался, особенно, когда волновался. Радость была неописуемой, фронтовик вернулся домой. Радовались возвращению и горевали по умершей Дуняше, по погибшему Ивану, по потере кормилицы коровы, которую застрелили немцы, когда корова не отдала им молоко. Немец хотел ее подоить, а она ни в какую, тогда он заставил бабушку сесть под корову и подоить, и корова, повинуясь бабушкиным рукам, отдала молоко. С криком «Руссиш партизан» немец выстрелил в корову.
Радовались, что удалось отстоять Раю от угона в Германию. Горевали и радовались, плакали и смеялись и продолжали жить.
И так было по всей нашей многострадальной России. Ценой великих потерь мы одержали победу. И радость наша была безмерной и горьким было наше общее горе.
Людмила Бондарева.
ПОСЛЕСЛОВИЕ. Жаль, что время, когда можно было расспросить подробнее своих родных об их жизни, о войне, безвозвратно ушло.
Остались только эпизоды, которые сохранились в памяти, но они очень дороги мне и моим детям, надеюсь, что и последующим поколениям. Эта память бесценна, потому что из таких историй, отдельно взятой семьи, складывается история нашей России.
У Савелия Павловича и его жены Прасковьи Аксеновны 6 внуков, 8 правнуков, 6 праправнуков. Жизнь продолжается!..
